Жуткие звери напали на наш мир, говорит американец Джеффри Такер, глава и создатель Института Браунстоуна и автор нескольких книг. И звери эти — не Россия, все началось раньше.
Не надо думать, что этому человеку нравится происходящее на Украине: совсем не нравится, он ругается. Хотя и замечает вскользь, что Владимир Путин «дал отпор экспансии НАТО в традиционной российской сфере влияния и открыл новую главу в глобальной политике», а еще «показал миру, что американское столетие завершилось». Но, повторим, Такер от этого не в восторге. Он, как и множество его единомышленников-консерваторов, хотел бы, чтобы американское столетие длилось вечно.
Но дальше в своей колонке он высказывает одну простую и понятную мысль: вы же (или — мы же, Запад) сами открыли новую эпоху варварства — и чего сейчас хотите?
Некоей переломной — и в России не очень хорошо понятой — точкой в существовании Запада стала недавняя история с канадскими дальнобойщиками, которые вогнали в паралич половину континента, массово протестуя против местной версии ковидных паспортов, они же QR-коды. Правы, неправы — но что же с этими людьми сделали?
Такер пишет: их шельмовали, банковские счета арестовали, грузовики и автомобили эвакуировали, против них и для расчистки улиц послали тяжело вооруженных полицейских без значков и с закрытыми физиономиями, потом начали использовать систему распознавания лиц, чтобы отследить этих людей позже и поговорить насчет их политических убеждений.
Итог: «свободный мир», по словам автора, «утерял моральное право учить несвободный мир демократии и правам».
История с нашествием «жутких зверей» очень интересная и давно вызывающая по всему миру яростные споры. Но давайте не будем втягиваться в бесконечную и всем надоевшую дискуссию о том, существует ли вирус, полезны ли вакцины и что сказал Билл Гейтс. Вместо этого отметим: еще в прошлом году эту ситуацию, прежде всего, в странах ЕС, но также и в США, и прочих Канадах и Австралиях внимательно проанализировал ЭИСИ — Экспертный институт социальных исследований, весьма уважаемый российский мозговой центр.
Вот полный текст его доклада с выводами: в странах Запада «налицо рост тенденций к диктатуре путем передачи исполнительной власти чрезвычайных полномочий фактически на неограниченный срок даже без связи с динамикой эпидемиологической обстановки». Или: «Нарушения правительствами прав и свобод легко находят себе оправдание, если есть необходимое заключение работающих при них экспертов. В случае пандемии COVID-19, когда обнажилась растерянность правительств, экспертократия, снабженная чрезвычайными полномочиями исполнительной власти, стала новой диктатурой».
То есть речь попросту идет о соразмерности: а действительно ли угроза была столь высока, что это требовало именно таких мер, именно такого большого отречения западного общества от прав и свобод, от принципов организации власти и общества? На самом ли деле этот тотальный отказ от правовой и гражданской традиций способствовал противостоянию пандемии?
Зато сейчас, ядовито замечает Джеффри Такер, вся эта публика, которая «провела почти два года, издеваясь над своими гражданами и подавляя протесты, на высокой ноте говорит о свободах, демократии, мире и правах человека»: наконец, кто-то (Россия на Украине) их спас и показал им выход из тупика, придал новый смысл жизни!
Санкционное бешенство против России — это-то понятно, это бизнес. А вот визг на моральные темы, действительно, четко вписывается в задачу «выйти из ковидной перезагрузки». И тут видна разница между США и европейскими обществами в интенсивности этого визга. Разделенная Америка или печалится, что демократы могут проиграть этой осенью захваченную ими власть, или, наоборот, горько радуется этому. Украина американцев волнует по-разному. Правая половина страны вообще-то больше интересуется новыми разоблачениями беспредельной украинской коррупции (вот очередной скандал на эту тему: с утечками, обличениями и попыткой выяснить, как в этих преступлениях задействованы семья Байдена и прочие деятели).
А вот Европа и близкие ей по идеологии англосаксонские страны — другое дело. Их отчаяние серьезно. Вылезти из упомянутых двухлетних экспериментов с диктатурой, чтобы увидеть разрушенные общества, отходящих от истерик людей, дикие цены на нефть и газ, да еще и бурно завершающуюся гражданскую войну на Украине, где европейцы все это время поддерживали не ту сторону, — это тяжело.
Самое же интересное тут — смена настроений (за последние лет тридцать) российского общества. Вообще-то не так мало наших людей в эти два года все-таки побывали в Европе, в том числе на отдыхе, и могли сравнить: как жили они и как все это время жили мы. Результат — жалость и сочувствие.
Это можно было бы назвать революцией, но скорее похоже на развод, тянувшийся более двух десятилетий. До него была любовь — к европейскому свободному стилю жизни, которого больше нет (если он вообще был), и кто же в СССР не завидовал европейцам в чем угодно. Сколько у нас сейчас людей с таким образом мыслей, видно по исчезающе малым остаткам наших «западников», давно лишившихся массовой электоральной поддержки.
Началом развода были 1999 год и Югославия, когда впервые обнаружилось, что эти свободные люди готовы разорвать целую европейскую страну и загадочным образом оказаться на стороне убийц и злодеев. Потом выяснилось, что они неизменно делают такой выбор в громадном множестве военных конфликтов, да еще и не замечают их, говоря, что с 1945 года в их маленьком мире все хорошо. Тут на место зависти с нашей стороны пришел гнев — вместе с попытками что-то доказать, добиться, наконец, любви и восхищения, как минимум, понимания. А сейчас нам ничего этого уже не нужно: осталась жалость.
